[Настоящее] Планета Смородина, история из жизни одной киберсобаки. Петя Шарапов, Витька Лоботрясов, Марго Белл, Рыська Гребнёва, пёс Ваня, кошка Моргана

[Виктор Лоботрясов]

Витька испуганно вцепился в рюкзак.
- Не тронь! Фу! Брось! – попытался он скомандовать псу, понимая, что нет дела более бесполезного, чем давать команды чужой собаке. – Там нет ничего съестного!
Собачьего рыка он не испугался, хотя не по себе стало. А вот сумка… дети, блондинки, собаки – слишком много всех сразу на один несчастный ноутбук. В котором… Витьке отчаянно захотелось проверить, на месте ли файлы.
К счастью, оставлять сумку и брать на руки ребёнка не пришлось. Спасибо Рыське! Но чувствовал себя Виктор глупее некуда.
- Слушай… возьми пса… - неуверенно сказал он собачнику. – Чего он к моему рюкзаку прицепился?
Услышав, как плач, доносившийся из соседней комнаты, сменился смехом, Витька присвистнул в восхищении.
- Во даёт Рыська!
С маленькими детьми Витьке дела иметь не приходилось, пожалуй, с тех пор, как он сам был маленьким. Если не считать детишек его многочисленных друзей-приятелей, которых Витька наблюдал издалека и считал ходячими стихийными бедствиями. В свои тридцать пять Виктор всё ещё был холостяком, и очень сомневался, что найдёт женщину, которая выдержит его образ жизни. Сам же, в свою очередь, был уверен, что не хочет повторять путь его женатых друзей, кое-то из которых уже искал утешения на стороне. А та единственная, которая всё поймёт и ни за что не осудит, на горизонте Витькиной жизни так и не появилась. Лет пять назад Витька ещё переживал. А теперь плюнул. Но здесь, в деревне, старые мысли вернулись. И с этим надо было что-то делать. Например, забиться в уголок и заняться работой. Работа отвлекает от ненужных переживаний. Там более, что за столом сидеть становилось скучно.
- Ну, что будем делать? – неуверенно спросил он. – Мне показалось, на нас Рыська обиделась. – Вот этого точно не стоило говорить вслух. Но Витька сказал, чёртов самогон, заставляет говорить то, что в трезвом состоянии надёжно скрыто.
Хмеля в голове, правда, уже почти не чувствовалось. И боль отступила. Совсем не прошла, так и осталась где-то в глубине головы, но теперь на неё можно было не обращать внимания.