Вараэль с улыбкой наблюдал за реакцией Ани на свои слова и действия и пожал плечами. Псионик задумчиво сощурился, обдумывая слова девушки. - Да, ты хотела что-то возразить, но задала в итоге правильные вопросы, - задумчиво произнёс он, показывая, что не все так просто. – Прости за столь беззастенчивое чтение твоих эмоций и ярких мыслей, - неожиданно сказал эльф, виновато улыбнувшись. Для тех, кто мог с уверенностью утверждать, что хорошо знает его, это говорило о многом.– Но ты для меня как открытая книга, - продолжил псионик. – Такие, как я, можем легко и непринуждённо читать состояние собеседника, то, в каком он настроении, что его больше всего заботит, - грустно улыбнулся он. Вараэль не собирался исповедоваться перед Аней, жизнь которой по сравнению с его веками казалась жизнью цветка, который раскрывается постепенно, вспыхивает ярким периодом цветения и угасает после того, как отцветет. – Нас немного и мы редко создаём семьи даже с себе подобными, поскольку никто не хочет жить с тем, кто знает твои самые потаённые мысли и чувства, - горько сказал эльф, невольно приоткрыв завесу над одной из своих душевных ран. – Я обмолвился, что таланты, подобные нашим являются одновременно и даром, и нашим проклятием, - отстранённо продолжил псионик, утратив тщательно культивируемую маску циника. На несколько мгновений на его лице проглянуло его истинное лицо – верного друга, мудрого, сострадательного, прощающего недостатки, того, кто любит и умеет любить. – Мы, эльфы, с трудом находим друзей, ещё сложнее их забываем, а за тех из нас, кто отмечен печатью псионика – я молчу. Кому интересно узнать о том, что твой друг знает о тебе всё, даже то, что ты хочешь скрыть? – Вараэль в нескольких словах сказал о себе многое, чем было о нем известно ранее. Эльф с грустью посмотрел на девушку. – Надеюсь, теперь ты сможешь понять и принять меня таким, какой я есть, - тоскливо протянул псионик, то ли спрашивая, то ли утверждая. Он не надеялся на то, что Аня примет его таким, каким он является на самом деле, а не тем, кем он был внешне.