[Настоящее] Штука из хлопковой ткани. Нэйтан Коулман, Алиса Грей

[Алиса]

Скользко, мокро и холодно. Ржавая вода струится по кафельному полу, кое-где заросшему мерзкой чёрной плесенью. Где-то далеко через равные промежутки времени гулко падает капля. Эхо разносит звук по опустевшему зданию.
Их пятеро. Трое мальчишек и две девчонки. Трое из пятерых – будущие участники проекта. Так надо, это не обсуждается, выбранный родителями путь продолжат дети, потому что так принято, потому что они родились именно в этих семьях, потому что к участию в проекте их готовили с самого раннего детства. Трое из пятерых – местные. По глупости или неопытности, бесстрашны до безрассудства, хотят произвести впечатление на заграничных гостей, потому и потащили их сюда наперекор всем запретам. Но только одна из них и местная, и участник проекта. А значит, должна понимать, что запреты на пустом месте не возникают. Если должна понимать, значит должна была остановить. Но не остановила. Потому что интересней играть там, где нельзя. Потому что ни одна подготовленная взрослыми экскурсия не произведёт такого впечатления на американских гостей, как поход в заброшенный пионерский лагерь, ещё сохранивший отпечаток той эпохи, в которую здесь кипела жизнь, и где, по уверениям некоторых, водятся привидения.
Почему не отключили водоснабжение? Почему выдранные из стен провода ещё под напряжением? Почему сработал механизм наполнения бассейна, а главное, кто его запустил, если лагерь заброшен?
Мокрый, а оттого скользкий бортик, за который невозможно уцепиться. Ржавая холодная вода и абсолютное одиночество не смотря на то, что друзья где-то рядом. Кричать невозможно, когда вода заполняет лёгкие. Сказки о том, что в критическую минуту человек способен научиться плавать – обман. Умирать страшно, но ещё больше – обидно за такую глупую смерть, особенно с учётом того, что друзья где-то рядом, и могли бы помочь, но даже если находятся в соседнем помещении, крика не услышат.
Бороться больше нет сил, глядя на смыкающуюся над головой водную гладь, на отражённый поверхностью свет, медленно меркнущий перед глазами, на человеческую фигуру, стоящую у края бассейна. Это не призрак. Это человек, способный помочь. Но он не поможет. Даже не позовёт на помощь. Он стоит и улыбается, наблюдая чужую смерть. От этой спокойной улыбки умирать ещё страшнее и обиднее.
Кто тогда пришёл на помощь, память не сохранила. Осталось только ощущение прикосновения сильных рук. И уже почти что безразличная мысль – успели спасти, значит теперь всё будет хорошо. Пусть с кашлем из лёгких выходит вода, самое страшное позади. Друзья рядом, их голоса прорываются сквозь шум в ушах, а темнота перед глазами медленно расползается, уступая место свету.
На этот раз голос другой. Взрослый. Почти незнакомый, но уже ставший привычным. Темнота, шум в ушах и боль. И капли… нет, не душ, а дождь. И вокруг – не заброшенный пионерский лагерь, а пустырь на окраине американского городка. Такая же местная достопримечательность с привидениями.
Алиса открыла глаза. Точнее, один глаз, второй закрыла какая-то мокрая тряпка. Алиса хотела было убрать её с лица, но правая рука только судорожно дрогнула, и по ней пробежали мелкие иголочки мерзкой ледяной боли. Взгляд сфокусировался на лице мужчины, который её звал. Тогда Алиса всё вспомнила – и про ламий, и про то, как обзавелась повязкой, и про белое летающее существо, похожее на змею… и про мальчишку, желание которого играть на запретной территории было таким знакомым и понятным.
- Где оно? – спросила Алиса. – Что оно… такое?
Она подняла левую руку, по которой, как ей казалось перед потерей сознания, струилась настоящая кровь. Рука была в мерзкой зелёной жиже, от вида которой Алиса поморщилась.
- Что это за дрянь? – Алиса брезгливо вытерла руку об траву.
Где-то рядом кто-то тоненько заскулил. Персик! По крайней мере, с псиной ничего не случилось. Может быть, охота рвать брюки каждому встречному отпала.
Алиса попыталась сесть, но от попытки принять вертикальное положение в глазах потемнело.
- Где Генри? – тихо спросила она, не обнаружив мальчишку в зоне помутившейся видимости. – Помоги… сесть, - попросила Алиса охотника, понимая, что встать в ближайшие пять минут вряд ли сможет.
По телу прошла неприятная дрожь – то ли от холода, то ли от пережитого. Понимание того, что простуда не за горами, совершенно не добавляло оптимизма. Но, по крайней мере, они были живы.