Литературная основа сценария ВН "Don't Turn Around"

[Falcon]

Scene 11 - Attempt to Escape

СРЕДА

ХОЛЛ

Дверь не открывалась.

Ника отодвинула засов, толкнула.

Бесполезно.

Словно кто-то привалился там снаружи и не пускал, держал, упёршись в сталь крепким лбом.

Это впечатление оказалось настолько сильным, что Ника быстренько поднялась наверх, в свою комнату, выглянула.

Ничего не увидела – над крыльцом имелся козырёк, загораживавший обзор.

Пришлось вернуться к двери и осторожно поглядеть в глазок.

Это тоже ничего не дало, оказалось, что глазок запотел изнутри.

Ника приложилась к нему глазом и тут же примёрзла – за ночь стальная дверь наморозилась, так что оторваться получилось небезболезненно.

Отлепившись от глазка, Ника догадалась, в чём причина.

Во всё том же потопе. Вода, скопившаяся в стенах, продолжала вытекать. Она просочилась внутрь стальной дверной коробки и, конечно же, замерзла.
Лучше не бывает.

Она вспомнила, как поступал в таких случаях отец – когда за ночь примораживало замки в машине или ручник.
Кипятил чайник и поливал тёплой водой, всегда помогало.
С дверью надо так же.

КУХНЯ

Ника поспешила на кухню, поставила на газ чайник, зажгла огонь.
Стала ждать.

Газ почему-то горел весьма и весьма неохотно. На то, чтобы довести воду до кипения, потребовалось почти полчаса. Потом свисток всё-таки засвистел.

ХОЛЛ

Оказалось, что оттаять дверь не такое простое дело, как представлялось на первый взгляд.

Лёд схватился прочно и уступать не собирался, на оттаивание потребовалось три чайника кипятка и почти час работы.

У порога скопилась лужа.
Ника вылила третий чайник, надавила на дверь плечом. Дверь наконец-то поддалась, и она вывалилась на воздух.

Весьма неприятно вонзилась в колючую траву, оцарапала руки, поднялась на ноги.

Доводчик успел прикрыть дверь, и Ника увидела.

(Отпечаток будто грязной пятерни на двери.)

На первый взгляд, это походило на ладонь, но, приглядевшись, Ника поняла, что это скорее отпечаток…
Непонятно чего.

Кто-то шлёпнул в дверь комок жидкой грязи, а потом размазал его по железу таким образом, что стало похоже на руку.

Только на очень большую, в три человеческих размера. Грязь, смешанная с чем-то бордовым, с клоками шерсти.

Метка.

Заныл живот, и сердце заодно. На дверь положили знак…

Ника быстро вернулась домой.

Выбираться отсюда, выбираться поскорее, к тёте Розе, куда угодно, подальше, в зону действия мобильных сетей.

Она вспомнила историю, про человека, умудрившегося заблудиться в километре от дома, в интернете писали.

Заблудился.
Слышал шум железной дороги, шёл в том направлении, но так никуда и не вышел.
Потому что шум каждый раз раздавался с разных сторон. Почти три дня блуждал.

Очень похоже. До ближайшего жилища несколько сот метров, рядом совсем, а никто не услышит, хоть обкричись.
И в гости никто не заглянет, так и останешься здесь, в прыжке от цивилизации, пять шагов, только вот не пройти никак.

Наверное, в том, что раньше люди друг с другом селились, был смысл. Не случайно деревни ведь так собраны кучно, никто друг от друга на удалении не селился. Только вместе.

Тут недалеко, рукой подать. Можно, наверное, из рогатки дострелить, хотя чёрт его знает… Меч, по любому, пригодится.

Ника привесила меч сбоку и вернулась на улицу.

НИКА
"Наверное, я глупо выгляжу. То есть, очень глупо. Вся эта ситуация со стороны…"

ДОРОГА

Утро. Мороз.
Лёд блестит в проводах, с осин опадают последние листья, и она - Ника, не лишённая приятности девушка, несовершенных лет, с воспалёнными глазами, воспалённым мозгом и с озверевшим от страха лицом, стоит наперевес с японской саблей.

Странно. Живёшь вроде живёшь, думаешь, что в городе, до остановки автобуса пять минут всего-то и ходу. А на деле оказывается, как на другой планете.
И чувствуешь себя так же. Связь отвалилась – и ты словно на Марсе.

Сюрреализм. Живёшь-живёшь, никого не трогаешь…

На этой мысли Ника остановилась.

Она тронула. Она вообще много кого тронула.

Все эти шутки. Ещё с пятого класса Ника осознала, что людьми манипулировать, в принципе, несложно.
Сначала родителями, потом одноклассниками. Родителями проще всего, одноклассниками чуть сложнее.
Впрочем, после того, как она натравила на своих недругов из класса школьную боксёрскую секцию, она утратила интерес к таким мелочам.
И взялась за более сложные задачи.

Она начала пугать.

Пугать оказалось тоже несложно. Но, зато, очень интересно.
Тут все было по-взрослому: выбрать объект, изучить его привычки и слабости – и вперёд.
Ника не торопилась, подходила к каждому индивидуально, читала труды психологов и имела успех.
И помнила каждого испуганного, каждого, доведённого до трясучки.

И вот теперь тряслась она сама.

Закон сохранения энергии. Не рой другому яму.

Но она ведь и не рыла!
Никаких ям, только маленькие, спотыкучие канавки, запинки и затыки.

А что, если все эти канавки как-то объединились в одну большую канавину. В волчью яму?

Ерунда.
С утра всё кажется ерундой.
Светит солнце, когда солнце, всё видится смешным и несущественным.
Тут ведь недалеко, каких-то триста метров до соседнего особняка. Недалеко, если побежать, даже и не очень быстро, то минуты две, запыхаться не успеешь. Только тут нельзя так.

Ника прислушалась. Вроде всё спокойно. Город шумит, ничего необычного.

Она двинулась по дороге. По шагу, не спеша.

(В кустах у дороги что-то блестит.)

Ника остановилась. Блестело необычно, ярко, она не утерпела и решила посмотреть.
Недалеко ведь, метра три от обочины, а блестит так, что чуть ли не слепит…

Ника продралась сквозь кусты, наклонилась и вытащила из прошлогодней травы гильзу.

Она не очень разбиралась в оружии, но, похоже, это была гильза от винтовочного патрона.
Во всяком случае, очень похоже.

Ночью стреляли, и теперь вокруг валяются гильзы…

(По стволу ближайшей сосны, от корня до уровня человеческого роста идёт глубокая борозда. Кора вырвана. Под деревом лежит сломанная пополам винтовка.)

Ника наклонилась и подняла приклад.

(На прикладе видна марка «Beretta».)

Так...
Она отбросила приклад в сторону – показалось, что на сломанном оружии кровь.
Показалось, конечно…

Глупо. Надо вовсю отсюда драпать, а она разгуливает по лесам…
Она всегда отличалась умом и сообразительностью, да уж.
А ещё любопытством.

(Недалеко в траве что-то жёлтое.)

Похоже на рацию. Рации всегда ярко раскрашивают, чтобы найти легко.

(Пустая пластиковая коробочка из-под рыболовных принадлежностей. Пять патронов.)

Ника собрала их в ладонь.
Патроны необычные какие-то.
То есть пули необычные, отлитые из светлого металла, очень похожего на серебро.

Ночью тут стреляли серебряными пулями. Но, видимо, неудачно, если бы удачно, то вряд ли бы винтовка, из которой эти самые пули выпустили, находилась в таком состоянии.

Надо полицию вызвать, тут на самом деле чёрт-те что творится.
Стрельба, бродит кто-то, на людей нападает…
А что со стрелком стало? Судя по тому, что винтовка сломана, ничего хорошего…

Ника направилась к дороге.

Хватит. Уходить. Подальше отсюда.

Позвонить в полицию, пусть приезжают, с «береттой» разбираются, почему она со всем этим должна…

(Впереди, у обочины дороги, перед поворотом стоит тёмная фигура в длинном рваном плаще, высотой метра в два.)

Ника остановилась, фигура ей совсем не понравилась. Хотя, вроде бы не видно…

Может, бродяга? Бродит тут, ходит, остановился покурить, такое вполне может быть.
Что он тут с утра делает? Точно поджидает.
Ника вспомнила про бинокль, он бы сейчас не помешал…

Нет, не нравится ей эта фигура, к чёрту, к чёрту!..

Она шагнула назад, сжимая меч.
Запнулась и упала на спину.

Когда-то она ходила на айкидо, там учили падать, Ника быстро научилась. И с тех пор падала весьма и весьма аккуратно и удачно.

Но сейчас у неё был меч, занимавший руки.
И Ника упала как мешок с картошкой, неудачно дрыгнув ногами.

В левом колене что-то натянулось, щёлкнуло и лопнуло, ногу прострелило, она заорала.

Сначала ей показалось, что ногу она просто отрубила, настолько острая получилась боль.

Ника сразу села, попробовала согнуть ногу в колене и немедленно получила острейший укол, настолько сильный, что заорала снова.

Колено стремительно опухало и болело уже не переставая, дёргало и ныло.

Ника попробовала встать, не получилось, тогда она доползла до ближайшего дерева и поднялась по нему. Из леса надо было уходить…

Нога поехала по-скользкому, Ника взмахнула мечом, срубила тонкую берёзку и свалилась опять.
Ещё больнее.

Видимо, она оторвала мениск. Причём хорошо так оторвала, по полной, придется по-настоящему лечить, может, даже с операцией.

На одной ноге она пойдет… никуда она не пойдет. А там кто-то у дороги…

Кто-то у дороги, похоже на название песни, может, сочинить…

Гитара есть, четыре аккорда она знает, выложить в Интернете, вот она и слава.
Кто там все-таки у дороги? Пугало.

Может, кто-то старое пальто выкинул, это ведь так легко проверить…
Взять и подойти.

Ника заплакала, скрипнула зубами. Никуда она не подойдет, ничего не станет проверять. Она сейчас попрыгает к дому. Меч только надо взять.

Ника дотянулась до меча, опираясь на дерево, поднялась.
Попробовала наступить на покалеченную ногу, она не держала совсем, к дороге пришлось прыгать.

Прыгать получалось плохо.
После каждого скачка она останавливалась и держала равновесие, стараясь унять боль в ноге. Оглядывалась, поскольку боль была такая сильная, что отдавала в уши.
Нога не сгибалась, то есть сгибалась, но с жуткой болью, так что приходилось подпрыгивать выше.

Ника выскочила на дорогу, тут же поскользнулась и ударилась копчиком. Это было больно, но в сравнении с ногой эта боль была слабой.
Нога же болела уже сказочно, колено горело.
Она попыталась встать. На дороге опереться было не на что.
Ника попробовала на меч, не получилось, меч проткнул промерзшую часть дороги и вонзился в грунт, согнулся и выковырял кусок земли.

Ника решила ползти.
Ничего страшного, сейчас не ночь, и она не в лесу. Она доползет, до ворот всего-то пятьдесят метров. Ну, может, семьдесят, немного совсем, полёт стрелы.

(Тёмная фигура стоит под деревом.)

Ника сощурилась. Солнце светило ей в глаза, и она никак не могла разглядеть – что это?
Может, просто игра света, как одежда на стуле.

Проверять не хотелось, придётся возвратиться домой.
Взять в гараже зимнюю покрышку, взобраться на чердак. С такой ногой это будет непросто, но она взберётся. На чердак, а там поджечь.
Получится отличный чёрный дым, кто-то должен его заметить, ну, если не пожарные, то хотя бы соседи, хотя с соседями отец, кажется, не дружил особо.

Ника поползла.
Она могла бы ползти на животе, так было бы удобно, однако ползти так означало повернуться спиной к тёмной фигуре.

Она быстро придумала способ – села, и начала отталкиваться руками, передвигаясь сидя спиной вперёд, с каждым движением смещаясь примерно на полметра.

Перемещаться так было чрезвычайно неудобно, как-то даже позорно, но по-другому не получалось никак.

Ника ползла, не забывая поглядывать в сторону поворота.

(Фигура у дороги исчезла.)

Ника остановилась, сжала меч, стала оглядываться.
Никто не мог пройти по лесу – каждый шаг сопровождался бы хрустом веток и льда. Да и фигуры не было, это просто свет так падал.

Хруст.

Ника перевернулась на живот и поползла, цепляясь за дорогу ногтями, подтягиваясь на локтях, задевая больным коленом за неровности дороги и каждый раз сжимая зубы так, что смещались пломбы.

Снова захрустело, уже гораздо ближе. Метрах в десяти справа и чуть сзади.
И свист.
Оно свистело.

Не равномерно, в ритм с дыханием, а с каким-то смыслом, мелодии в свисте не было, но зато присутствовали интонации.

Свистун был доволен – Ника слышала это совершенно ясно.

Почему он тогда не нападает?
У Ники самое удобное для нападения состояние, она почти беспомощна.
Тогда почему?

Потому, что ещё не всё, вдруг поняла Ника.

Всё должно как-то закончиться. Только вот как?

Отец должен скоро вернуться. Он позвонит тёте Розе, чтобы узнать, как дела, тётя Роза скажет, что Никушки нет, отец поймет, что дело неладно, и приедет.
Через день, максимум через два, только эти два дня надо продержаться.

И снова свист, и снова довольный, как у объевшегося паука, поглядеть, что ли, на этого паука…

Не оглядываться.
Не оглядываться. Не оглядываться! Вперёд!

Ника добралась до забора, подтянулась по стене, ввалилась в калитку и дальше уже прыгала.

ХОЛЛ

Дома было тепло. Она отворила дверь и запрыгнула в холл. Зацепилась за вешалку и уронила её на себя.
Нику засыпало шапками и шарфами.

(Дверь оставалась открытой.)

Ника подползла к двери, с трудом её притворила.

(Дверь тяжёлая с мощным доводчиком. Медленно закрывается.)

Ника повисла на ручке, навалилась на полотно, дверь встала на место.
Ника напряглась и задвинула засов.

Кроме как через эту дверь пробраться в дом нельзя.
Вряд ли он полезет днём, день – не его время, он любит ночь, это точно.

Почему он не напал сейчас?
Любит поиграть, ответ прост. Он придёт, как стемнеет.

Ника поглядела на настенные часы. Восемь утра. Прекрасно.
Есть три задачи, которые необходимо выполнить в ближайшее время.
Первая – разобраться с ногой.
Вторая – попробовать разжечь огонь.
Третья… Третья, это если не удастся решить вторую.

Нога.
Ника припомнила, что говорили по этому поводу на уроках по Первой помощи.
Наложить шину.
Или приложить холод?
Наверное, холод уже поздно прикладывать, колено стало, как мяч, надулось и почти не сгибалось. И болело не переставая.
Значит, шину.

Она огляделась. В холле привязать к ноге ничего не оказалось. Ника попрыгала на кухню.

КУХНЯ

Включила свет и внезапно почувствовала, что хочет есть.
Она не ела уже, наверное, дня три.
Ника не помнила, когда, давно уже.

Она шагнула к холодильнику, достала сыр, кетчуп и пачку сосисок в вакууме.
Разогревать не стала, ела сосиски сырыми, закусывая сыром и запивая кетчупом.
Через три сосиски, полкуска сыра и пять кусков замороженного хлеба Ника утолила первый голод.
Достала из холодильника банки с газировкой, выпила сразу две.
Стало легче. Пока она жевала сосиски и сыр, боль не чувствовалась.

Ника отвалилась на пол и стала есть уже спокойнее, изучая кухню на предмет полезных вещей.

Их нашлось много.
Кухня была обита ясеневой вагонкой, после потопа доски сверху отстали. Ника изловчилась и оторвала две штуки.
С помощью топора для мяса вырубила из досок две дощечки.
Из буфета достала кухонную плёнку и ею плотно примотала шины к ноге.

Получилось неплохо. Ника подумала, что на уроки по Первой помощи она не зря заглядывала.

Теперь стоило найти обезболивающее. Аптечка находилась на втором этаже, в ванной.

Ника в очередной раз с трудом встала на ноги и попыталась подняться на второй этаж.

ХОЛЛ

Ходить с такой деревяшкой оказалось не то чтобы неудобно – почти невозможно.
Левая нога описывала широкую дугу и цеплялась за мебель.
По лестнице же перемещаться оказалось совсем невозможно.
Ну, разве что уже опробованным способом – вперёд спиной.

Ника уселась на первую ступеньку и поползла наверх.

(В аптечке ничего, кроме витаминов.)

На всякий случай, Ника приняла тройную дозу мультивитаминов и сжевала баночку аскорбинки, совершенно омерзительной на вкус.
Кажется, аскорбинка препятствует воспалению. А анальгин обезболивает, только анальгина нет.
Есть какая-то гомеопатия, что-то от нервов.

От безнадёги, Ника наковыряла из блистера полгорсти круглых шариков, забросила в рот и запила лимонадом.

Больше ничего медицинского в голову не приходило, и она решила, что пора приступать ко второму пункту плана – лезть на чердак и жечь покрышку.

ЧЕРДАК

Подъем занял почти час. Выяснилось, что Ника весьма переоценила свои силы. Покрышка оказалась чудовищно тяжёлой, а нога разболелась ещё сильнее.

Пришлось придумать способ – она поднимался на пять ступеней, упиралась покрепче ногой и подтягивала покрышку с помощью буксировочной ленты.

На чердаке пахло мокрыми кирпичами и влагой.

(Ника зажигает свет. На чердаке
плесень, распухшие доски, размокшие связки газет, рулоны бумаги, костыли.)

Это были старинные допотопные костыли выцветшего коричневого цвета, обмотанные тряпками и бинтами, в неприятных потёках.

Она попыталась припомнить чьи – и не смогла. У них в семье, вроде бы, никто в последнее время конечностей не ломал.
Наверное, остались от предыдущего хозяина.

Ника вдруг представила этого хозяина – мрачного человека на деревянной ноге, который построил дом с высоким забором по периметру участка, с мощной стальной дверью…

А с чего он, собственно, заборов-то понаставил?
Возле остальных коттеджей заборы тоже имелись, но не очень высокие и не очень серьезные – витые чугунные, практически декоративные. А у них забор был капитальный.
Два с половиной метра, выложен из красного кирпича, поверху битое стекло.
В своё время отец именно из-за этого дом и купил – хотел дом-крепость. Вот и получил.

Обращаться с костылями Ника не умела, но оказалось, что это не очень трудно.
Во всяком случае, передвигаться стало гораздо легче.

Она допрыгала до светового окна, с трудом его откинула, выглянула на крышу.

(С высоты третьего этажа видно лес, сосны, ёлки и красно-жёлтые кроны осин, лоскутное осеннее одеяло, через которое не проглядывалэются крыши соседних домов. Далеко, почти у горизонта, в небо поднимаются полосатые трубы электростанции, справа от них белеют кварталы новостроек, слева краснеет старый город и башня телестанции.)

Ника спустилась с лесенки и направилась за покрышкой.
По пути она с непривычки запуталась в костылях и упала в бумажную гору.
Она оказалалпсь на удивление мягкой, как перина.

Ника закопошилась в ней и попробовала подняться, но бумага неожиданно обхватила её, прилипла.
Ника дёрнулась и завязла.

Ещё немного подёргалась, пытаясь выбраться из бумажных объятий, но почти сразу сдалась и уснула.

Ей пришли удивительно хорошие сны, светлые, летние, пропитанные солнцем и надеждой.

Вокруг неё образовалась пещера, бумага уютно хранила тепло, и ей совсем не хотелось просыпаться, и совсем не хотелось… ничего.

Нога распухла ещё больше и стала похожа на сардельку. Или на сосиску. Опухоль равномерно распространилась от колена вниз и вверх, зато пропала боль.
Вернее, она трансформировалась в какую-то другую разновидность, вполне терпимую.
Ника пошевелила пальцами. Обнаружила, что пальцы тоже распухли.

Выбираться из бумаги не хотелось.
Она вдруг подумала, что не стоит вылезать из этого укрытия, стоит остаться здесь и пролежать тут пару суток, за пару суток кто-нибудь придет…
К тому же, уже темно совсем, тут уже не покрышку надо поджигать, тут дом поджечь потребуется.

В кладовке есть фейерверк, отец купил заранее к Новому году. Если попробовать…
Всем наплевать. Подумают, что кто-то решил отпраздновать пораньше.

А идея неплохая, запустить фейерверк в темноте…

Темно!

Ника выбралась из бумажной кучи. Уже темно!

Она проспала целый день. Отлично, лучше не придумать!

Нервотрепка, разрыв в колене, ещё раз нервотрепка.
А потом она хорошенько наелась, в результате чего и уснула.
Реакция организма на стресс и переутомление, всё понятно.

Всё понятно, только вот вместо того, чтобы пытаться выбраться отсюда, она дрыхла.
А в темноте отсюда выбираться не стоит и пробовать.

Ника поднялась на ноги и похромала вниз на костылях, отметив, что на них ходить ей стало гораздо легче.

ХОЛЛ

Видимо, и вторую ночь придётся провести дома, прекрасно…

Куда, кстати, смотрит тётя Роза? Хотя, это же тётя Роза!

Надо ночевать.

Ника собралась с силами и отправилась проверять первый этаж – окна и дверь, оборону, одним словом.

Окна забраны решётками, надёжными, в палец толщиной. Дверь толстая.
Всё, как надо, всё, как полагается, не прорваться.
Вроде бы.

Ника обошла дом по первому этажу и обнаружила только тишину.
Невозможную, пугающую, надо было срочно её разрушить, наполнить дом звуками и голосами, иначе сойдешь с ума это точно.
Для того, чтобы начать слушать шаги, стоит погрузиться в безмолвие.

Нужны были звуки. Сразу и много.
И чтобы какие-нибудь новости.
Они обычно её раздражали, и она их никогда не смотрела, но сейчас ей захотелось послушать навязчивых новостных бредней.

Ника села в кресло, вытянула ногу и включила телевизор.

Она не смотрела телевизор… С прошлого Нового года, точно.

(Телевизор настроен на городской канал.)

Ника сделала погромче.
Местные новости отличались редким кретинизмом, в этом состояло их основное достоинство.

Рассказывали о женщине, провалившейся в люк, о финансах, об областных радикалах, проводящих акцию «Выпей свою кровь» в поддержку прав доноров. О циклоне, приближающемся с неотвратимостью зимы.
А потом начались криминальные новости.

Главной городской новостью было нападение на таксиста.
Ника сделала ещё громче.

Симпатичная девушка в красном костюме улыбнулась и начала рассказывать.

ДИКТОР
"Сегодня ночью в Речном совершено нападение на водителя такси. Водитель выехал по вызову в пригород и взял пассажира. Через полчаса диспетчер попытался выйти на связь, однако ответа не получил. В шесть часов утра машина была обнаружена в районе Нового моста.
Салон автомобиля был залит кровью, однако самого пострадавшего обнаружено не было, его нашли позже, в районе мукомольного комбината.
Пострадавший получил серьёзнейшие ранения, и в настоящее время пребывает в реанимации.
Источник в полиции сообщил нашему корреспонденту, что ни деньги, ни личное имущество потерпевшего не были похищены.
Кроме того, источник сообщает, что сегодняшний инцидент по почерку напоминает случай, имевший место в на днях в Городской Библиотеке, когда неизвестный напал на уборщицу и попытался выбросить её с третьего этажа.
Полиция обращается ко всем, кто имеет какую-либо информацию об этих случаях, и просит позвонить по телефону, указанному внизу экрана."

НИКА
"Значит, и уборщица тоже. А с виду женщина серьёзная была. И почему Речное?"

Начался прогноз погоды.
На завтра обещали мороз, без осадков. Ясно.

Вообще странно всё это.
Если покалечен таксист, то полиция уже должна быть здесь.
Они уже должны отследить по заказу, и должны приехать.
Но почему-то не приехали…

Почему Речное?
Если вызов зафиксирован оттуда…

Но она ведь перезванивала! Она ведь спрашивала!

Ника потёрла лоб, пошевелила пальцами левой ноги.

Надо понять, что происходит.
В этом весь вопрос. Что случилось? Что за напасть? С чего все это началось?

Неужели с того, что она решила напугать эту Ирэн?

Что она сделала такого?
Съездила на Осеннюю, запустила "Блуп…"

Но это ведь чушь!
Звук, конечно, пугающий, но никакой это не Ктулху. Это она для Сэма наплела.
А звук этот она скачала с сайта «Страшные звуки мира». На самом деле это всего лишь, определенным образом обработанный, боевой рык моржа. Немного добавили низких частот, и всё.

С чего тогда? Она ведь никому ничего плохого…

А если это… Марк?
Тот, у которого нервный срыв. Тот, который в психушку на две недели загремел?
Если он узнал и решил отомстить?
Или кто-нибудь другой. Она ведь по многим так прошлась.
И любой из них мог…

Любой из них мог напасть на таксиста?
И выкинуть в окно уборщицу?..

А что, если это… Бука.

Кто-то рассердился на него так, что напустил Буку…

Книжка.

Ника вспомнила про книжку.
«Бука», автор… какой-то Александр. То ли…

Ника постучала по голове. Ничего не припоминалось. Александр… Ладно с Александром, надо вспомнить, что там на обложке.

Она подергала себя за волосы. Обычно это помогало, мысли словно всплывали из глубины, главное, дёргать покрепче.

Не помогло.
Ника намотала волосы на пальцы, потянула, раз, два.
Бесполезно, память не пробуждалась.

Ладно, станем вспоминать по старинке.
Что-то там было такое на обложке. Какое-то существо, тёмное, с тяжелыми ногами, оно стояло…

Ника вдруг поняла, что не помнит книжку.
Ни обложку её, ни содержание.

Читала давно, наверное, ещё в шестом классе.
Впечатление запомнилось хорошо. Три дня бессонницы, потом она подарила книжку соседке по парте, и её отпустило.
Поэтому она эту книжку и выбрала.

Хорошо бы посмотреть...

Ника захромала к себе в комнату.

Надо посмотреть.
В книжке должен быть ответ.
Что это и как с этим справиться.

В этот раз ей удалось подняться на второй этаж быстрее – однако, опыт.

Ника переставляла костыли по ступеням и думала, что ближайшие два-три месяца ей придётся с ними подружиться. На разорванное колено, без всякого сомнения, наложат гипс – и здравствуй, Сильвер.
А может, придется ещё операцию делать – футболисты часто колени рвут, реабилитация шесть месяцев, не меньше.
Шесть месяцев она будет хромать.

С другой стороны, хромать – это героически. Загадочно.
Можно заказать специальный железный корсет на ногу и хромать с пронзительным заржавелым скрипом.
А ещё на уроках можно скрипеть – и не придерешься ведь никак к больному человеку.

КОМНАТА НИКИ

В комнате пахло водой.
Нике показалось даже, что это не запах – это сама вода висит в воздухе тонкой взвесью, врываясь в лёгкие с каждым вдохом…

А вдруг в этой влаге какие-нибудь бактерии вредные?
Легионеллы, к примеру. Они, кажется, в такой атмосфере как раз любят размножаться.
Будет она одноногая и с легионеллами.
Погань, конечно, зато название благородное, не стафилококк какой-нибудь там…

Дурацкие мысли.

Ника осторожно включила свет. Проводка немедленно заискрила, комната наполнилась неприятным электрическим звуком и вонью горелой пластмассы.

Ника немедленно свет выключила. Короткого замыкания не хватало – и пожар устраивать не придется, всё само подпалится.
Но подсветиться не мешает…
Она достала из-за стеллажа керосиновую лампу.

В своё время она её просто так прикупила, для интерьера.
Зажигала только по большим праздникам, но вот и пригодилась.

Реплика настоящей керосиновой лампы девятнадцатого века, сделана в Китае. А керосин американский, в специальной оранжевой жестянке с электронным дозатором, двадцать первый век, однако.

(Ника заправила лампу, зажгла. Комната освещается. Книжки нет – на полке зияет прореха.)

Ника скрипнула зубами.
Она отдала «Буку» Сэму.
Весьма удачно она это сделала, ни одного экземпляра теперь не осталось.

Посмотреть в Интернете!
Ника включила ноутбук, попыталась выйти в сеть, не получилось – телефон она уничтожила, а выделенный дорогущий гигабитный канал не работал по причине напрочь убитого водой роутера.
Отлично.

Ночь наступает.
Надо подготовиться к обороне.
Что у нас для этой самой обороны есть?..

Ника стряхнула со стеклянного журнального столика дизайнерские изыски матери, освободила пространство.

Надо собраться с мыслями. Что в доме есть колюще-режущего?

Самое режущее у неё уже имеется – меч, теперь колющее.

Есть патроны. Конечно, они винтовочные, не подойдут к отцовскому дробовику, но можно попробовать сделать самострел. Примотать патрон проволокой…

Слишком сложно. Может рвануть, не говоря уж о том, что непонятно, куда пуля полетит.
Нет, от патронов с серебряными пулями толку никакого.
Ника достала их из кармана и зло зашвырнула за диван.

Подводное ружьё!
Отец собирался съездить на Красное море, подайвить, пострелять разноцветных коралловых рыб, да так и не поехал, заработался, бедолага.
Для подводного ружья не нужны патроны.

Пришлось идти в гараж.

Ружьё оказалось на месте. Но без гарпуна.
Одно ружьё без патронов, другое – без гарпуна.
Какой-то не приспособленный к выживанию дом, заходи кто хочешь, бери что хочешь...

Как тут обороняться?
Что вообще для обороны делают? Кажется, нападающих ошпаривают кипящим маслом…

Эта идея Нике понравилась, и она поспешила, как могла, на кухню.
Газ на кухне имелся, масло тоже, оливковое, подсолнечное и льняное.

Она подумала, что оливковое, наверное, в силу цены, обладает большей убойной силой.
Достала две кастрюльки с длинными ручками, наполнила, включила газ.

Всё вроде.
Теперь не промазать, плеснуть прямо в…

Запел звонок.
Прерывистая электронная трель.

Ника радостно подпрыгнула. Наверное, мать, она постоянно забывала мобильник, то за диван его уронит, то на комоде оставит.
Она его и сейчас забыла! Отлично!
Осталось только отыскать…

Звонок не прекращался, электронные свирели продолжали заливаться, настойчивые электрические птахи.

Только это был не телефон...

End of Scene 11