[Настоящее] Когда наступит ночь. Нэйтан Коулман, Алиса Грей

[Алиса]

Алиса была без сознания, когда её сбросили в подвал, поэтому о решётке наверху как о выходе даже не подумала. Возразить охотнику, что без ключа змеи тоже не смогут добраться до запертых, а убеждать тех, кто сам поставил на себе крест – занятие бессмысленное, не успела. Возглас Нэйтана её слегка ошарашил, но Алиса решила довериться охотнику. Без оружия им всё равно ничего не светит, а пока Алиса будет искать, пусть Нэйтан успокаивает совесть.
Она в двух словах объяснила, что требуется найти, Кевину и ещё троим пожелавшим присоединиться, среди которых был и тот бледный, едва державшийся на ногах старик, который разговаривал с Бертой и оправдывал Линду. Куда делась Линда, Алиса не заметила, но была рада хотя бы тому, что женщина больше не повторяла попыток расцарапать ей лицо.
Своей сумки и пистолета Алиса не обнаружила. Зато за сооружением, вероятнее всего служившем алтарём, обнаружился пафосный кинжал с золотой ручкой, украшенной драгоценными камнями. Лезвие зловеще отразило неровный свет свечей.
- Да у них тут целый археологический музей! – воскликнула Алиса, рассматривая остальные предметы непонятного предназначения, тоже сделанные из золота и украшенные камнями.
Крик охотника заставил её бросить находки и, сжав в руке кинжал, кинуться в подсобку, где скрылся Нэйтан.
- Зараза! – воскликнула Алиса, застав превращение старухи в чудовище.
У этой твари из тела торчало с десяток червеобразных отростков одним из которых она обвила руку Нэйтана, лицо превратилось в пупырчатую не то жабью, не то змеиную пасть, глаза сверкали безумием.
- Ненавижу проповедников! – Алиса скорчила брезгливую гримасу и всадила кинжал в отросток, стараясь не задеть руку Нэйтана.
Чудовище зашипело и отпустило охотника. Свернулось клубком и приготовилось к броску.
- Это что ещё за дрянь?! - рассмотрев чудище, Алиса в ужасе отшатнулась от края люка.
Выглядела тварь не так внушительно, как те, с которыми они уже встречались, но очень уж противно. Одна только мысль о том, что можно в такую превратиться, лишала воли и пробуждала желание по-тараканьему забиться в какую-нибудь щель и надеяться, что никто не заметит.