Витька ещё крепче стиснул свой рюкзак, когда пёс отпустил лямку. Машинально тряхнул рукой, впечатавшись в оставленные на лямке собачьи слюни. Сидеть в чудом доме стало как-то совсем неуютно. Но и уйти - тоже невежливо. Особенно с учётом обидевшейся Рыськи, живо напомнившей Лоботрясову его двоюродную сестру, с которой он проводил каждое лето, когда учился в школе. Ленка была на три года младше, рыжая, веснушчатая и такая же забавная. Теперь у неё была своя жизнь и своя семья, в которую Лоботрясов уже не лез, слишком она стала... правильной, такой красивой и... успешной (какое дурацкое слово!), но в памяти Витьки отпечаталась именно та Ленка, какой он её знал, когда они оба учились в школе. Вот только Маруся была похозяйственней и... поотвествтвенней, наверное.
- Я из Москвы, - ответил Витька блондинке. Вдаваться в подробности не хотелось.
А вот собачник соловьём заливался. И чего несёт-то? Что за ИС такой? Расспрашивать Виктор не стал. Оставил это блондинке.
Решив, что собака для его ноута - не меньшая опасность, чем дети и блондинки, а самый адекватный человек здесь Рыська... Виктор нашёл предлог пойти за девчонкой.
- Прошу прощения, - извинился Витька перед Маргаритой и Петей, поднимаясь из-за стола.
Напоследок хлебнул компота с таким видом, будто стопку опрокинул "для храбрости" и пошёл к двери, за которой скрылась Маруся. Прислушался к смеху, доносившемуся из-за двери. И осторожно постучал.
- Марусь, можно войти? - спросил робко, будто в женскую раздевалку заглянуть собирался.
Конечно же, он не собирался выяснять, на что девчонка обиделась. На примере Ленки помнил, насколько бесполезное это занятие. У него к Рыське было дело посерьёзней. И он надеялся этим делом отвлечь девчонку от обид и нехороших мыслей.