[Настоящее] Линия крови. Глава 3. Запретная магия. Артём, Аня, Данислав, Ларс, Сай (НПС), Жанна (НПС)

[Данислав]

От идеи найти преподавателя по инопланетному языку у Дана раньше бы глаза загорелись от радости. Но сейчас ему было не до того, поэтому он только кивнул и улыбнулся. Звучало это сейчас как обещание неизлечимо больному, который не знает о всей тяжести диагноза. Вроде когда говорят неизлечимо больному ребёнку «Когда ты поправишься, мы поедем в самое длинное и весёлое путешествие», только для того, чтобы он не думал о смерти и остаток своих дней прожил с верой в лучший исход. Дан сейчас чувствовал себя таким ребёнком.
Объяснения Ларса доносились откуда-то издалека, смысл слов терялся. Дан был сосредоточен на том, чтобы не потерять над собой контроль, остальное ушло на второй план, поэтому протестовать он толком не мог, и бросил это бксполезное дело. Ритуальный поцелуй Артёма Дан воспринял как что-то вроде искусственного дыхания – механическое действие для спасения жизни, когда не важно, кто какого пола и как выглядит, никакой эротической составляющей тут нет.
То, что попало Дану в рот, напоминало по ощущениям сгусток крови из носа, когда вместо того, чтобы высморкаться, случайно втянешь его слишком глубоко. Это было противно, и захотелось как можно скорее избавиться от него, выплюнуть куда-нибудь в кусты. Но кровяной шарик вампира как-то сам проскользнул внутрь, и Дан смог только поморщиться. Даже выругаться не получилось. Дан лежал на раскисшей грязюке, барахтался, стараясь встать на ноги, но не мог. Смотрел на изменившихся Жанну и Ларса, и ни чему уже не удивлялся. Дан не видел, как меняется сам, только вздрагивал от непонятно откуда взявшейся резкой боли, периодически проходящей по мышцам. Рядом был Артём, и это немного успокаивало. Лучший друг и как будто почти старший брат. Эта ночь, если они её переживут, многое, наверное, изменит. Дан ещё не понимал сущности перемен, но не сомневался в том, что они будут. Перед глазами встало грустное, но от этого не менее красивое, лицо матери, каким оно было, когда она узнавала о том, что Данислав где-то нашкодил в детстве. Что скажет мать, когда узнает о том, что её сын стал вампиром? Что скажет бабушка, так старательно ограждавшая внука от стрёмных семейных тайн?
В глазах потемнело. Дан будто провалился в колодец, но не долетел до дна, а завис в невесомости где-то посередине. Там, наверху, оставался Артём, Дан видел его лицо сквозь плену мрака, где-то ещё дальше были Ларс и Жанна, Ларс чувствовался отчётливее и как-то неожиданно пугающе. Дан видел в нём то мальчика с картины, которая висела в доме, открытого всему миру, то расчётливого анимешного злодея, глаза которому заменяют отсветы в стёклах очков. Оба образа не соответствовали действительности, Дан понимал, что это лишь его бред.
«Интересно, где сейчас Аня? – как-то излишне отчётливо подумал Дан. – Очень сердится на меня? Сможет ли когда-нибудь простить?..»
Мысленный образ Ани плавно изменился на Сай. Дан видел её спящей, как сказочную царевну в хрустальном гробу, покачивающимся на серебряных цепях над пропастью. Он не успел поговорить с ней до ритуала, а теперь уже поздно. Он до конца не был уверен в правильности выбранного решения, а теперь всё равно ничего не изименить. Сможет ли его обращение помочь Сай освободиться? Отпустит ли её Ларс? Он вспоминал разговор с Сай в ту ночь, когда она стала его первой женщиной, старался примерить на себя философию тех миров, в которых она жила, но не мог. То, что было нормальным для Сай, ему самому казалось чудовищным. Но сможет ли он выжить в её мире? Сможет ли принять его законы? Нет. Он не хотел их принимать. Не таким должен быть мир далёкого разумного космоса! Дан отказывался быть частью такого мира. Но разве был у него другой путь?
Очередная вспышка боли заставила Дана содрогнуться и практически вертикально сесть. Зелёные глаза светились безумием и чем-то ещё… похожим на зеленоватое сияние светлячков. Дан был бледен как никогда раньше. Если Артём когда-нибудь видел вампиров с планеты Сигитиарн, то мог понять, что Дан становится похожим на одного из них, во всяком случае, внешне.
Сам Дан себя со стороны не видел, но он вдруг увидел всё вокруг с поразительной чёткостью. Темнота больше не мешала ему, но от излишне чётких линий закружилась голова. Парень пошатнулся и снова повалился в лужу, но не упал в неё, как как-то для него самого незаметно, его голова оказалась на коленях у артёма.
- Уже всё? Закончилось? – спросил он охрипшим голосом. Вопрос потонул в очередном раскате грома.
Боль уходила медленно, пока Дан лежал без движения, но стоило пошевелиться, накатывала с новой силой.
- Я… теперь вижу, как кот? – спросил он Артёма, хотя его друг вряд ли мог ответить. – К этому ещё надо будет привыкнуть.
Дана пробила дрожь. Из горда вырвался то ли кашель, то ли смех.
- Ларс, теперь я смогу освободить Сай? – спросил он вампира, которого чувствовал где-то рядом, но не видел, потому что смотрел на Артёма и вверх.
«Или Жанна меня обманула?» - он не решился произнести это вслух.
Кажется, когда он шёл поговорить с Аней, был день. А теперь уже наступила ночь, Дан не заметил, когда это произошло. Интересно, чего он ещё не помнит? Что он нёс, когда валялся в бреду? Звал ли Сай? От мыслей о том, что он мог бы наговорить, стало неловко.
Но бред, похоже, ещё не закончился. Дан повернул голову на звук очередного удара грома, и перед глазами встала типично анимешная кртинка – битва двух эльфов, одним из которых была Сай.
Первым порывам было – броситься разнимать. Но сил не было, и боль остановила. Потом пришло понимание того, что эти двое сейчас снесут любого, кто встанет на пути и не заметят.
- Стоять! – Дан думал, что заорал, но на самом деле слабо прохрипел.
Он попытался подняться на ноги, но, морщась от боли, получилось встать только на четвереньки.
- Остановите их кто-нибудь! У кого есть магия?
О том, что Сай и её противник по отдельности маги, вероятно, куда сильнее, чем Ларс и Жанна вместе взятые, Дан подумал уже после. Никто из присутствующих никак не мог остановить дерущихся. Дан, забыв о себе и боли, которая не давала ему встать, с ужасом смотрел на дуэль и отчаянно желал Сай победы. Ничего другого он сделать не мог.