[Настоящее] Свет, тьма и кошки. Конрад Келдер, Таир Анвер

[Таир Анвер]

- Мой отец любит говорить: «В историю тяжело войти, но легко вляпаться». Вот, я из тех, кто постоянно вляпывается. С самого детства и до сих пор. Вот и сюда… вляпался.
В общем-то Таир не был против того, что остался жив. Всё-таки, попасть в плен, с его точки зрения, было лучше, чем разбиться при падении. Из плена можно сбежать, а от смерти уже не сбежишь. Да и не так всё страшно оказалось, как ему представлялось вначале.
Не все, конечно, разделяли его мнение, даже среди Крылатых были те, кто предпочёл бы быструю смерть, а уж среди пилотов грифонов его вовсе сочли бы слабаком и трусом. Но он, как они сами говорили, дикарь. Что с дикаря взять?
- Да, как-то так получилось, - Таир немного растерялся. Конрад никогда прежде не спрашивал про его армию. Сам Таир тоже старался особо не вспоминать. Какой толк? Всё равно он сейчас не в своей армии. И Конраду, окажись он на стороне светлых, пришлось бы несладко, так что незачем и соваться, а значит, не нужна ему лишняя информация о чужой стороне. Как и лишнее напоминание, что Таир – враг. – У нас внутри подразделения странные отношения, далеки от дружеских, - Тай вздохнул, вспоминая неприятное. – Государство, на территории которого обитает моё племя, в союзе с вашим противником, а значит мы вроде как на одной стороне воюем, но как-то… не так. Люди, летающие на грифонах, считают нас едва ли не людоедами из диких степей. А мы… мы просто ближе к природе, чем они. И мы в небе сильнее, а им, наверное, обидно, что нас призвали, теперь с нами приходится делить славу в небе. А мы… мы ж не за славой, нас никто не спрашивал, но мы просто не можем не летать, для нас небо – второй дом. Командир как-то особенно нас не любит, я уж не знаю, откуда в нём столько обиды на нас. Ну и никогда не упустит случая уличить в чём-нибудь… хотя сам, - Таир хихикнул, - не отличается храбростью и здравомыслием. Мы с ним как-то сразу не сошлись. Но куда деваться? Командир есть командир. Я как-то спросил его, почему жители захваченных земель нас боятся больше, чем захвативших их тёмных, хотя мы вроде как пришли их освободить, радоваться должны, а они скорее нас воспринимают как захватчиков, чем тёмных. Он разозлился только и назвал меня трусом. Ну я над ним и подшутил. Знаешь, зелье есть такое, если выпьешь, становишься невидимым, только глаза как будто сами над землёй летают. Не знаю, так и должно быть, или та бабка, которая его сварила, ошиблась, выглядит довольно жутко. Ну, я выпил, и к командиру, - Таир совсем развеселился, заметив, как внимательно его слушают все остальные, а не только Конрад. – Тот знатно перепугался! А когда понял, что над ним подшутили, ругался так, что казалось, мир вокруг него рухнет. Ну, я удрал. Невидимому удрать проще, даже с глазами. Ох, что потом было! Даже обидно как-то – я почти что герой, а тут сиди и молчи тихонечко, чтобы не наказали. Он только понял, что это кто-то из «кошкоглазых дикарей», как он нас называл. А потом я не выдержал и нарисовал его в тот момент, когда он особенно напугался. Ну, рисунок – это ещё не доказательство, как он потом бегал и орал, всё подразделение видело, но некоторые подробности на рисунке выдали, что художник там был и всё видел. А кроме меня у нас художников нет, так и вычислили. С тех пор… по-моему, командир меня возненавидел.
Хотя Таир с Конрадом условились не затрагивать тему философии их армий, тема эта сама как-то всплывала. Вот и сейчас Таир слушал Конрада и по-прежнему удивлялся разнице своих представлений о вражеской тьме и как сами тёмные о себе говорят.
- А что, тёмной тьмы у вас совсем нет? – спросил Таир. – Тогда зачем с вами воевать? Нам говорили, если мы не остановим тьму, тьма придёт и завоюет нас. А если тёмной тьмы никакой нет… тогда я совсем ничего не понимаю.
Может, Конрад сам не всё знает? Но вслух Таир этого предположить не решился.
- Да ладно, обойдусь без настойки, - Таир улыбнулся смущённо, вспомнив свой дебош, точнее, его последствия и как Конрад ушёл от ответа на вопрос, что именно Таир творил, когда был пьяным. – Встать… смогу, наверное. Пока даже шевелиться не хочется. Но если понадобится, я встану. Крылатые по-другому не умеют.