И тут в себя пришла хозяйка. Молча, с непробиваемым спокойствием, она дошла до мойки, взяла мокрое полотенце...
- Ах ты ж ирод окаянный! Морда бесстыжая! - лупила она пса тряпкой, ничуть не страшась его огрызаний, гнев в зародыше душил робкие ростки страха. В пылу боя пару раз прилетело не только Ване, но и его старшему другу. - Я ужо тебя, шерстяной мешок! Шоб ты облез и оброс неровно! Кто теперича прибирать будет, ась? - от возмущения Рыська перешла на старый деревенский говор.
Малышня, при первых же словах занявшая стратегически выгодное положение, откуда просматривались все герои, заливалась смехом и комментировала "Ыся атата!", размахивая ручонками.
Закончив карательную операцию, она встряхнула полотенце, аккуратненько развесила его сушиться на положеном месте и развернулась к гостям.
- А ну-кась, - голосом заправского командира приступила к раздаче девчонка. - Ты, - притопнула она ножкой возле главного виновника бардака, - вон отседова к Шарику! Коли не умеешь себя в избе вести, будешь во дворе, як положено дурной псине, на цепи сидеть! Ты, - ткнула пальцем в курсанта, - чтобы враз за мохнатым своим прибрался, пока бабуля не возвернулась, не приведи Перворожденные, раненько нагрянет. Ты, - Рыська бесцеремонно дернула за косу подругу, в замешательстве решающую как реагировать на внезапный душ, - ясны очи открыла, ведро взяла и ласточкой за водой для уборки, покуда я тя без остатку обмылками не искупала, лицедейка!
Витьку хозяйка оставила на сладкое.
- А ты... - теперь палец упирался в грудь Лоботрясова, Маруся запнулась, видимо, облачая вертевшиеся на языке ругательства из лексикона непросыхающего деда Никодия в цензурную форму, - а ну положь котомку свою в сундук, покамест я самолично тебе диск не отформатировала!
Рыжая кошка сидела на печи, обернув хвостом лапы, взирала на эту картину и буквально таки щурилась от удовольствия.